Ода Праздности
Ни трудятся, ни прядут.
Матф. 6-28
Трех человек увидел я однажды
В рассветной грезе, - все они прошли
Передо мной, и облачен был каждый
В сандальи и хитоны до земли, -
Фигуры, что на мраморную вазу
Нанесены, - они прошли кругом
И вновь пришли в порядке регулярном,
Дотоле мной не виданы ни разу
И странны мне, - так часто незнаком
Бывает скульптор с ремеслом гончарным.
Но отчего, таинственные тени,
Не опознала вас моя душа?
Затем ли, чтоб чредою наваждений
Скользили мимо вы, не разреша
Меня от сна? - Стоял дремотный час,
И Праздность без услады и без боли
Вливалась в ощущения мои;
Я цепенел, и пульс мой тихо гас, -
Зачем пришли вы и не дали воли
Остаться мне в моем небытии?
Да, в третий раз приблизились они -
О, для чего? Мне виделось в дурмане
Сонливом, что душа моя сродни
Цветами изукрашенной поляне;
Висел туман, но сладостным слезам
Упасть на землю не было дано;
Сминало рамой листья винограда
Открытое в весенний сад окно, -
О тени! Слез моих не видеть вам!
Ступайте прочь, свиданья длить не надо!
На миг оборотясь, опять ушла
Фигур неторопливых вереница, -
И мне хотелось обрести крыла,
Лететь за ними - я узнал их лица:
Любовь ступала первою из них,
Затем Тщеславье мерной шло походкой,
Отмеченное бледностью чела, -
И третья шла, чей шаг был мягок, тих, -
Я знался с нею, с девою некроткой, -
И то сама Поэзия была.
Они ушли - мне крыльев не хватало...
Ушла Любовь - на что тебе она?
Тщеславие? - Оно берет начало
В безумии, и суть его бедна.
Поэзия? - Отрады нет в тебе,
Какую в полднях склонен усмотреть я
И в вечерах, в которых брезжит сон, -
Я покорился бы такой судьбе,
Но как суметь вернуться в те столетья,
Когда Мамоной не был мир пленен?
Прощайте! Вам не пробудить меня,
Почиющего на цветочном ложе, -
Мне похвалами не прожить и дня,
Что получает баловень пригожий, -
Пройди, видений строй благообразный,
Останься лишь увиденным во сне
Орнаментом античного сосуда;
Останься, гений мой, в дремоте праздной,
Исчезните, фантомы, прочь отсюда
И больше не тревожьтесь обо мне!
Перевод Е. Витковского
Оригинал или первоисточник на английском языке
Ode on Indolence
ONE morn before me were three figures seen, I With bowed necks, and joined hands, side-faced; And one behind the other stepp'd serene, In placid sandals, and in white robes graced; They pass'd, like figures on a marble urn, When shifted round to see the other side; They came again; as when the urn once more Is shifted round, the first seen shades return; And they were strange to me, as may betide With vases, to one deep in Phidian lore. How is it, Shadows! that I knew ye not? How came ye muffled in so hush a masque? Was it a silent deep-disguised plot To steal away, and leave without a task My idle days? Ripe was the drowsy hour; The blissful cloud of summer-indolence Benumb'd my eyes; my pulse grew less and less; Pain had no sting, and pleasure's wreath no flower: O, why did ye not melt, and leave my sense Unhaunted quite of all but---nothingness? A third time came they by;---alas! wherefore? My sleep had been embroider'd with dim dreams; My soul had been a lawn besprinkled o'er With flowers, and stirring shades, and baffled beams: The morn was clouded, but no shower fell, Tho' in her lids hung the sweet tears of May; The open casement press'd a new-leav'd vine, Let in the budding warmth and throstle's lay; O Shadows! 'twas a time to bid farewell! Upon your skirts had fallen no tears of mine. A third time pass'd they by, and, passing, turn'd Each one the face a moment whiles to me; Then faded, and to follow them I burn'd And ached for wings, because I knew the three; The first was a fair maid, and Love her name; The second was Ambition, pale of cheek, And ever watchful with fatigued eye; The last, whom I love more, the more of blame Is heap'd upon her, maiden most unmeek,--- I knew to be my demon Poesy. They faded, and, forsooth! I wanted wings: O folly! What is Love! and where is it? And for that poor Ambition---it springs From a man's little heart's short fever-fit; For Poesy!---no,---she has not a joy,--- At least for me,---so sweet as drowsy noons, And evenings steep'd in honied indolence; O, for an age so shelter'd from annoy, That I may never know how change the moons, Or hear the voice of busy common-sense! So, ye three Ghosts, adieu! Ye cannot raise My head cool-bedded in the flowery grass; For I would not be dieted with praise, A pet-lamb in a sentimental farce! Fade sofdy from my eyes, and be once more In masque-like figures on the dreamy urn; Farewell! I yet have visions for the night, And for the day faint visions there is store; Vanish, ye Phantoms! from my idle spright, Into the clouds, and never more return!
3236
