Thomas Stearns Eliot (Томас Стернз Элиот)
Whispers of Immortality
Webster was much possessed by death
And saw the skull beneath the skin;
And breastless creatures under ground
Leaned backward with a lipless grin.
Daffodil bulbs instead of balls
Stared from the sockets of the eyes!
He knew that thought clings round dead limbs
Tightening its lusts and luxuries.
Donne, I suppose, was such another
Who found no substitute for sense,
To seize and clutch and penetrate;
Expert beyond experience,
He knew the anguish of the marrow
The ague of the skeleton;
No contact possible to flesh
Allayed the fever of the bone.
. . . . .
Grishkin is nice: her Russian eye
Is underlined for emphasis;
Uncorseted, her friendly bust
Gives promise of pneumatic bliss.
The couched Brazilian jaguar
Compels the scampering marmoset
With subtle effluence of cat;
Grishkin has a maisonnette;
The sleek Brazilian jaguar
Does not in its arboreal gloom
Distil so rank a feline smell
As Grishkin in a drawing-room.
And even the Abstract Entities
Circumambulate her charm;
But our lot crawls between dry ribs
To keep our metaphysics warm.
1918, 1919
Перевод на русский язык
Щепотки бессмертия
О смерти Вебстер размышлял, И прозревал костяк сквозь кожу; Безгубая из-под земли Его звала к себе на ложе. Он замечал, что не зрачок, А лютик смотрит из глазницы, Что вожделеющая мысль К телам безжизненным стремится. Таким же был, наверно, Донн, Добравшийся до откровенья, Что нет замен вне бытия Объятью и проникновенью, Он знал, как стонет костный мозг, Как кости бьются в лихорадке; Лишенным плоти не дано Соединенья и разрядки. . . . . . . . . . . . . . . . . . Милашка Гришкина глаза Подводит, чтобы быть глазастей; Ее привольный бюст — намек На пневматические страсти. В лесу залегший ягуар Манит бегущую мартышку При помощи кошачьих чар; У Тришкиной же свой домишко; Волнообразный ягуар В чащобе душной и трясинной Разит кошатиной слабей, Чем крошка Гришкина в гостиной. Прообразы живых существ Вкруг прелестей ее роятся; А мы к истлевшим ребрам льнем, Чтоб с метафизикой обняться. Перевод А. Сергеева Запашок бессмертия Был смертью Вебстер одержим, Просвечивая как рентгеном Безгубый хохот челюстей И под землей, и в мире тленном. Его притягивал цветок, Проросший из пустой глазницы, И вожделея к мертвецам Теснился разум в них внедриться. Джон Донн был с ним наверно схож, Одну преследуя удачу — Обнять, ворваться, овладеть — Предельно зоркий, чутко зрячий Он знал: не кость а костный мозг Испытывает боль и жженье И только плоти суждена Сумятица совокупленья. . . . . . . . . . . . . . . . Хорошенькая Гришкина Славянские подводит глазки, Сулит раскидистая грудь Пневматику любовной ласки. Залегший в чаще ягуар, Кошачий источая запах, В ночи приманивает тварь; Ждет Гришкина на тех же тропах. Но и вполстолько ягуар В угрюмо-первозданном мире Кошатины не напрудит, Как Гришкина в своей квартире. Ее неотразимый шарм И Вечной Истиной взыскуем. Лишь мы любя не плоть, а кость По метафизике тоскуем. Перевод В. Топорова
Thomas Stearns Eliot’s other poems:
- Burbank with a Baedeker: Bleistein with a Cigar
- Sweeney Among the Nightingales
- Conversation Galante
- Gerontion
- Sweeney Erect
1284
